Человечество, как и отдельный человек, всегда стремилось к достижению благосостояния. Уже в идеях раннего утопического социализма уничтожение частной собственности, уравнительное распределение и полная регламентация общественной жизни рассматривались как условие достижения всеобщего счастья. По мнению представителей данного учения, человек несчастлив потому, что испытывает зависть к более удачливому соседу. А уничтожить зависть можно только одним путем - сделать всех одинаковыми.

Идеологи же капиталистического производства с их философией эгоизма и индивидуализма (см. взгляды А.Смита - прим. автора) в теории благосостояния сделали акцент на производстве, рассматривая благосостояние как синоним богатства, где под богатством понимались продукты материального производства. В рамках данных представлений основа и источник благосостояния - это накопление национального капитала, а показатель уровня благосостояния - рост количества благ на душу населения или чистый доход нации, который функционально зависит от ресурсов капитала, земли и труда. Следовательно, факторы экономического роста, важнейшими из которых являлось накопление капитала и разделение труда, автоматически становились факторами роста благосостояния. Предпосылкой же роста национального богатства классики единодушно считали систему «естественной свободы».

Истоки современных теорий благосостояния следует искать в утилитаризме - этической теории, признающей полезность поступка критерием его нравственности. Основателем данной теории явился английский философ И. Бентам (1748–1832), считавший, что у философии нет более достойного занятия, чем оказывать поддержку экономике повседневной жизни. Целью всякого человеческого действия Бентам провозгласил благосостояние. Следовательно, по мысли Бентама, единственной универсальной общественной наукой должна стать «эвдемоника» - наука достижения благосостояния. Само благосостояния Бентам предлагал измерять вычитанием суммы страданий из суммы удовольствия за данный период времени. В своей теории он исходит из того, что каждый человек в состоянии производить те арифметические действия, которые нужны для получения максимума счастья. Следует заметить, что в бентамовской концепции человек является исключительно потребителем; сфера производства интересует его очень мало. Более того, он нацелен на немедленное потребление - будущие удовольствия, согласно «арифметике счастья» входят в рассмотрение с меньшими весами, чем настоящие. Этот человек (универсальный потребитель Бентама) хорошо узнаваем, именно он становится центральной фигурой маржиналисткого анализа. И тот же Г.Госсен, который первым сформулировал закон убывающей предельной полезности (см. законы Госсена - прим. автора) из традиционной экономической науки взял именно философию утилитаризма с ее принципами разумного эгоизма, субъективного сопоставления выгод и жертв, удовольствия и страдания. Он даже предлагал политическую экономию переименовать в Genusslehre то есть учение об удовлетворении (или удовольствии), где максимизация удовольствия (полезности) становится важнейшим принципом общественного хозяйствования.

У Бентама, как и у маржиналистов, мы видим сведение всех мотивов человеческого поведения к достижению удовольствия; богатство же они рассматривает как частный случай удовольствия. И в этом первое отличие взглядов Бентама и Смита. Другое же отличие заключается в том, что Бентам не доверял согласование индивидуальных стремлений к благосостоянию рынку и конкуренции, считая это прерогативой законодательства, где идеальный свод законов должен быть построен по принципу «максимальное счастье для всех». Стоит отметить, что взгляды Бентама оказали влияние не только на представителей маржиналисткого направления в экономической науке, но и на Сисмонди, который считал, что наука об управлении должна ставить себе целью счастье людей, соединенных в обществе. Говоря его словами «…она ищет средства, чтобы обеспечить людям самое высокое благоденствие, совместимое с их природой».

До сих пор в центре нашего внимания были вопросы поведения экономических субъектов (потребителей и фирм), исследование условий оптимизации их поведения, которое сводится к максимизации полезности. Это предопределило наш интерес к проблемам формирования цен на факторы производства, которые одновременно являются доходами собственников этих факторов, и цен на продукцию фирм. Однако остался открытым вопрос, означает ли оптимизация поведения отдельных лиц максимизацию общественного благосостояния в целом? Ответ на данный вопрос, среди прочего, поможет ответить и на вопрос, препятствует ли существование монополий достижению этого состояния. И.Бентам провозгласил в качестве единственной цели любого правительства «обеспечение наибольшего счастья наибольшему числу людей». Но каким образом? Принципиально различный ответ на этот вопрос дают авторы двух наиболее известных теорий экономического благосостояния - итальянский экономист В.Парето и английский экономист А.Пигу.

По своим экономическим взглядам В.Парето (1848–1923) можно отнести к представителям Лозаннской экономической школы. Как и Вальрас, Парето считал политическую экономию своеобразной механикой, раскрывающей процессы экономических взаимодействий на основе теории равновесия. По его мнению, данная наука должна исследовать механизм, устанавливающий равновесие между потребностями людей и ограниченными средствами их удовлетворения. Существенный вклад внес В.Парето в разработку теории потребительского поведения, введя вместо количественного понятия субъективной полезности - порядковые, что означало переход от кардиналисткой к ординалисткой версии теории предельной полезности. Далее, вместо сопоставления порядковой полезности отдельных благ Парето предложил сопоставление их наборов, где равно предпочтительные наборы описывались кривыми безразличия.

По мнению Парето, всегда существует такая комбинация ценностей, при которой потребителю безразлично, в какой пропорции он их получит, лишь бы сумма этих ценностей не подвергалась изменениям и приносила максимум удовлетворения. Эти положения В.Парето легли в основу современной теории потребительского поведения.

Но наиболее известен Парето своим принципом оптимальности, который получил название «оптимум по Парето», который лег в основу так называемой новой экономики благосостояния. Оптимум по Парето гласит, что благосостояние общества достигает максимума, а распределение ресурсов становится оптимальным, если любое изменение этого распределения ухудшает благосостояние хотя бы одного субъекта экономической системы. В ситуации, оптимальной по Парето, нельзя улучшить положение любого участника экономического процесса, одновременно не снижая благосостояния как минимум одного из остальных. Такое состояние рынка называется Парето-оптимальным состоянием. Согласно критерию Парето (критерию роста общественного благосостояния), движение в сторону оптимума возможно лишь при таком распределении ресурсов, которое увеличивает благосостояние по крайней мере одного человека, ни нанося ущерба никому другому.

Исходной посылкой теоремы Парето стали взгляды Бентама и других ранних представителей утилитаризма из числа экономистов о том, что счастье (рассматриваемое как удовольствие или полезность) разных людей сравнимы и аддитивны, то есть могут суммироваться в некое общее счастье всех. И, по Парето, критерием оптимальности является не общая максимизация полезности, а ее максимизация для каждого отдельного индивида в пределах обладания определенным исходным запасом благ.

Исходя из посылки о рациональном поведении индивида, мы предполагаем, что фирма при производстве продукции использует такой набор производственных возможностей, который обеспечит ей максимальное расхождение между валовой выручкой и издержками. Потребитель, в свою очередь, приобретает такой набор товаров, который обеспечит ему максимизацию полезности. Равновесное состояние системы предполагает оптимизацию целевых функций (у потребителя - максимизация полезности, у предпринимателя - максимизация прибыли). Это и есть Парето-оптимальное состояние рынка. Оно означает, что, когда все участники рынка, стремясь каждый к своей выгоде, достигают взаимного равновесия интересов и выгод, суммарное удовлетворение (общая функция полезности) достигает своего максимума. И это почти то, о чем говорил А. Смит в своем знаменитом пассаже о «невидимой руке» (правда, не в терминах полезности, а в терминах богатства). Впоследствии действительно была доказана теорема о том, что общее рыночное равновесие и есть Парето-оптимальное состояние рынка.

Итак, суть взглядов Парето может быть сведена к двум утверждениям:

Любое конкурентное равновесие является оптимальным (прямая теорема);

Оптимум может быть достигнут конкурентным равновесием, что означает, что выбранный исходя из некоторых критериев оптимум наилучшим способом достигается через рыночный механизм (обратная теорема).

Другими словами, состояние оптимума целевых функций и обеспечивает сбалансированность на всех рынках. Оптимизация целевых функций, по Парето, означает выбор наилучшей альтернативы из всех возможных всеми участниками экономического процесса. Однако необходимо отметить, что выбор каждого индивида зависит от цен и начального объема благ, которым он располагает, и варьируя начальное распределение благ мы изменяем и равновесное распределение, и цены. Отсюда следует, что рыночное равновесие - это наилучшее положение в рамках уже сформировавшейся системы распределения и модель Парето предполагает невосприимчивость общества к неравенству. Такой подход станет более понятен, если принять во внимание «закон Парето», или закон распределения доходов. На основе изучения статистики ряда стран в различные исторические эпохи Парето установил, что распределение доходов выше определенной величины сохраняет значительную устойчивость, и это свидетельствует, по его мнению, о неравномерном распределении природных человеческих способностей, а не о несовершенстве социальных условий. Отсюда вытекало крайне скептическое отношение Парето к вопросам социального переустройства общества.

Однако трудно оспаривать положение, что оптимальное, по Парето, очень часто является социально неприемлемым. Поэтому даже в русле неоклассического направления политической экономии формируются иные теории благосостояния.

Согласно взглядам Парето, совершенная конкуренция обеспечит максимизацию функции полезности в масштабах всего общества. Однако в начале двадцатого века возникли определенные сомнения в истинности данного положения. В этой связи следует упомянуть о взглядах английского экономиста Г.Сиджвика (1838–1900), который впервые стал рассматривать такие понятия как богатство и благосостояние как с позиции общества, так и с позиции отдельного индивида, сделав акцент на том, что одни и те же понятия имеют разное значение в зависимости от того, глядим ли мы на них с общественной или индивидуальной точки зрения. Поэтому у Сиджвика накопленный запас материальных ресурсов (что являлось синонимом богатства у классиков) и богатство общество, его реальный доход представляют собой отнюдь не одну и ту же величину. Как известно, в рамках классической школы политической экономии аксиомой являлось положение А.Смита, что каждый человек, преследуя собственную выгоду, одновременно служит интересам общества (в этом суть принципа «невидимой руки» - прим. автора). Сиджвик же приводит простые, ставшие ныне хрестоматийными, примеры несовпадения частной и общественной выгоды и делает вывод, что для эффективного решения многих типов производственных проблем требуется вмешательство государства в той или иной форме. По мнению Сиджвика, недостатки системы «естественной свободы» в еще более выпуклой форме проявляются в системе распределения, чрезмерном неравенстве доходов. Предвосхищая экономистов двадцатого века, он пишет, что более равномерное распределение созданного богатства повышает общий уровень благосостояния.

Проблемам исследования благосостояния была посвящена работа другого видного английского экономиста, представителя кембриджской школы А.Пигу (1877–1959), книга которого «Экономическая теория благосостояния» вышла в свет в 1924 г.

Целью своего исследования Пигу поставил разработку практического инструментария для обеспечения благосостояния на основе посылок неоклассической теории: теории убывающей предельной полезности, субъективно-психологического подхода в оценке благ и принципа утилитаризма. Можно с полным правом сказать, что Пигу завершил создание неоклассической теории благосостояния.

В центре теории Пигу стоит понятие национального дивиденда, или национального дохода, рассматриваемого как чистый продукт общества, как множество материальных благ и услуг, покупаемых за деньги. И этот показатель Пигу считает не только мерой эффективности производства, но и мерой общественного благосостояния. Как видим, подход Пигу к проблеме благосостояния предполагает взгляд с позиции всего общества, а не индивида. Но, что любопытно, этот подход применяется с использованием таких понятий, как индивидуальная функция удовлетворения, частная выгода от производства и т. д.

В рамках своей концепции Пигу обратил внимание на то, что понятие индивидуального благосостояния шире, чем чисто экономические его аспекты. Помимо максимума полезности от потребления, оно включает и такие составляющие, как характер работы, условия окружающей среды, взаимоотношения с другими людьми, положение в обществе, жилищные условия, общественный порядок и безопасность. В каждом из подобных аспектов человек может чувствовать себя удовлетворенным в большей или меньшей степени. На сегодняшний день эти характеристики объединены в такое понятие как «качество жизни». Однако определение качества жизни сталкивается со значительными трудностями, связанные с невозможностью измерить полезности. Пигу неоднократно подчеркивает, что размеры национального дивиденда не точно отражают уровень общего благосостояния, так как многие элементы качества жизни, не имеющие денежной оценки, тем не менее являются реальными факторами благосостояния. Поэтому возможны ситуации роста уровня общего благосостояния при неизменном уровне экономического благосостояния. Тем не менее в общем случае, заключает Пигу «…заключения качественного характера о влиянии экономических факторов на экономическое благосостояние справедливо также применительно к общему благосостоянию».

Но у Пигу на общий уровень благосостояния оказывает влияние не только величина национального дивиденда, но и принципы его распределения. Основываясь на законе убывающей предельной полезности, он выдвигает тезис, что передача части дохода от богатых к бедным увеличивает сумму общего благосостояния. На базе этих посылок Пигу разработал свою теорию налогообложения и дотаций, где основным принципом налогообложения является принцип наименьшей совокупной жертвы, то есть равенство предельных жертв для всех членов общества, что соответствует системе прогрессивного налогообложения. Следует отметить, что обосновывая прогрессивное налогообложение, то есть выступая за выравнивание посредством налогов размеров располагаемого дохода, Пигу сознательно или бессознательно исходил из гипотезы об одинаковости индивидуальных функций полезности от дохода. Из этой гипотезы следует, что большая налоговая ставка на высокие доходы означает примерно ту же потерю полезности для высокодоходных групп населения, что и меньшая налоговая ставка для низкодоходных групп. Рассуждения Пигу основываются на втором законе Госсена, согласно которому максимум полезности достигается при условии равенства предельных полезностей в расчете на последнюю израсходованную денежную единицу, в рассматриваемом случае - на единицу располагаемого дохода.

В аспекте проблем распределения рассматривает Пигу и вопрос о соотношении экономических интересов общества и индивида. На определенную конфликтность частных и общественных интересов обратил внимание еще Г.Сиджвик. Развивая его взгляды, Пигу поставил задачу найти теоретические основы для разрешения подобных конфликтов. Как уже отмечалось, у Пигу размеры валового национального продукта не точно отражает уровень общего благосостояния, поскольку и состояние окружающей среды, и характер работы, и формы досуга и др. являются реальными факторами благосостояния и возможно поэтому изменение уровня общего благосостояния при неизменном уровне экономического благосостояния. Особенно подробно в связи с этим Пигу анализирует ситуации, когда деятельность предприятия и потребителя имеет так называемые «внешние эффекты», которые денежной меры не имеют, но на благосостояние, тем не менее, реально влияют. Как хрестоматийный пример отрицательных «внешних эффектов» можно привести загрязнение окружающей среды в результате промышленной деятельности предприятий. Пигу отмечает, что в зависимости от знака внешних эффектов общественные затраты и результаты могут быть либо больше, либо меньше частных. Ключевым понятием концепции Пигу как раз и является дивиргенция (разрыв) между частными выгодами и издержками, выступающими как результат экономических решений отдельных лиц, с одной стороны, и общественной выгодой и затратами, выпадающими на долю каждого, - с другой. Объектом самого пристального внимания Пигу явились ситуации, когда общественные издержки производства товара были больше частных издержек его производителя. В результате чего частное предложение, подверженное прибыльным мотивам, оказывалось неадекватным оптимальному с точки зрения всего общества, распределению ресурсов по различным отраслям производства. По мнению Пигу, для каждого произведенного товара необходимо соблюдать условие, чтобы предельная общественная выгода, отражающая сумму, которую все люди желали бы заплатить за все выгоды от использования дополнительной единицы товара была равна предельным общественным издержкам, то есть сумме, которую люди согласились бы платить за альтернативное использование ресурсов. В случаях, когда предельная общественная выгода превышает предельную частную выгоду, правительство должно субсидировать производство данного товара. Когда же предельные общественные издержки превышают предельные частные издержки, правительство должно обложить налогом экономическую деятельность, связанную с дополнительными общественными издержками (например, выброс дыма в результате промышленной деятельности), чтобы частные издержки и цена товара отражали бы потом эти издержки. Как видим, максимизация общественного благосостояния, по Пигу, предполагает не только систему прогрессивного налогообложения доходов, но и измерение так называемых «внешних эффектов» и организацию перераспределения денежных средств через механизм государственного бюджета. Другими словами, в модели Пигу при расчете благосостояния, среди прочего, должны учитываться расхождения между предельным частным продуктом и предельным общественным продуктом и побочные отрицательные последствия экономической деятельности должны облагаться налогом, которое в дальнейшем получило название «налогообложение в духе Пигу».

Интересен в теории благосостояния Пигу и вывод, который он делает из признания теории процента, разработанной представителем австрийской школы Бем-Баверком. Как вы помните, в данной теории процент рассматривается как вознаграждение за ожидание в условиях предпочтительности текущих благ будущим. Признавая, что наш дар предвидения несовершенен и мы будущие блага оцениваем по убывающей шкале (за исключением периодов революционного энтузиазма) Пигу делает вывод о трудностях осуществления крупномасштабных инвестиционных проектов с длительным сроком окупаемости (в том числе инвестиций в образование) и расточительности в использовании природных ресурсов. Это доказывает, что система «свободного рынка» порождает конфликты не только между частными и общественными интересами, но также и конфликты внутри общественного интереса: между выгодой текущего момента и интересами будущих поколений. Отсюда вытекает вполне логичный вывод, что государство должно не только обеспечивать максимизацию общественного благосостояния через механизм перераспределения доходов и учета «внешних эффектов», но и обеспечивать развитие фундаментальной науки, образования, осуществлять природоохранные проекты, защищая «интересы будущего».

Но наиболее сильные аргументы в пользу усиления экономической роли государства были выдвинуты Дж. Кейнсом.

Попытка экономистов определить оптимум благосостояния без соизмерения индивидуальных полезностей имеет давнюю историю. За полвека до Парето Дж. С. Милль проводил различие между непреложными "законами производства" и гибкими "законами распределения" пытаясь убедить своих читателей, что вопрос о размере пирога может быть отделен от вопросов о его кусках. Вера в то, что "эффективность" и "справедливость" могут быть каким-то образом разделены, представляет собой одну из наиболее давних иллюзий экономической науки. Фактически каждый экономист до Парето анализировал ту или иную меру экономической политики так, как будто возможно вначале обсуждать ее воздействие на эффективность распределения при данном распределении дохода, а затем завершить анализ, оценивая соответствующие изменения в распределении дохода. Однако эти две стадии никогда отчетливо не разграничивались, так что часто было трудно увидеть, на каком этапе происходили межличностные сравнения полезности. Заслугой Парето явилось такое определение общественного благосостояния, при котором разграничение между эффективностью и справедливостью стало кристально ясным. Но Парето продолжал верить, что оценка экономической политики может быть дана на основе одних лишь соображений эффективности. Развитие "новой" экономической теории благосостояния, однако, заставило в этом усомниться.

Признав, что дискуссия зашла в тупик, Бергсон предложил оценивать изменения благосостояния посредством "функции общественного благосостояния", т.е. системы общественных кривых безразличия, ранжирующей различные комбинации индивидуальных полезностей в соответствии с системой ценностных суждений о распределении дохода. К сожалению, остается неясным, должны ли это быть суждения экономистов, законодательных органов, избирателей или какой-либо другой особой группы людей, а также то, каким образом мы должны учитывать какие-либо различия в таких суждениях. Ведь именно эти различия в ценностных суждениях разных людей и групп составляют главную трудность теории благосостояния. "Новая" теория благосостояния, восходящая к Парето, была попыткой выяснить, что можно сказать об общем благосостоянии, не прибегая к межличностным сравнениям. В результате новейших дискуссий было выяснено, что коль скоро налагается жесткое табу на межличностные сравнения, то остается очень немногое. Это не значит, конечно, что, пытаясь производить межличностные сравнения, мы получили бы впечатляющий рад значительных теорем, относящихся к экономической политике. Тем не менее, истинная теория благосостояния скорее должна вторгаться в предмет прикладной этики, чем избегать его. При любом общественном строе должен существовать определенный консенсус относительно целей общества. Экономическая политика, однако, почти всегда является средством для достижения целей, которые сами не до конца ясны; более того, некоторые из них могут противоречить друг другу. Экономическая теория благосостояния должна оказывать влияние на формирование общественного консенсуса, придавая ясность целям различных политических мер и демонстрируя соответствие или несоответствие целей политики ее средствам. Это не просто благое пожелание: работы таких экономистов, как Эрроу, Блэк, Дауне, Бьюкенен, Туллок и Ротенберг, об общественном выборе и "вычислении консенсуса" идут именно в этом направлении. Поэтому в ближайшем будущем возможно появление междисциплинарной науки на стыке политологии и экономической теории, которая избавит теорию благосостояния от ее недугов.

После всего сказанного нам следует предостеречь читателя относительно следующего. "Новая" теория благосостояния странным образом исходит из того, что суждения, касающиеся "эффективности", не являются ценностными, в то время как суждения, касающиеся "справедливости", обязательно содержат ценностный элемент. Межличностные сравнения полезности - это только один тип ценностных суждений и, наверное, не самый важный из тех ценностных суждений, которые неизбежно входят в теорию благосостояния. Таким образом, концепция оптимального по Парето распределения ресурсов базируется на трех предпосылках, которые бесспорно являются ценностными суждениями: (1) каждый человек лучше всех способен оценить свое собственное благосостояние; (2) общественное благосостояние определяется только в единицах благосостояния отдельных людей; и (3) благосостояние отдельных людей несопоставимо. Хотя с этими ценностными суждениями согласны очень многие (по крайней мере, среди экономистов), но даже всеобщее согласие с ценностными суждениями не делает их "объективными": они остаются ценностными суждениями. Короче, "свободной от ценностей теории благосостояния" не существует, и само это словосочетание содержит внутреннее противоречие. Повышение благосостояния означает нечто желаемое: говоря о нем, мы неизбежно допускаем ценностные суждения.

Показатель благосостояния

В хозяйственной практике валовой внутренний продукт (ВВП) прочно занял место если не единственного, то важнейшего измерителя общественного прогресса. В экономической науке, которая не признает абсолютных истин, этот показатель занимает более скромное место, поскольку здесь он оценивается в контексте истории экономических учений. Экономисты знают много примеров того, как с развитием производительных сил рождаются новые концепции, но одна из старых концепций на долгое время консервируется в бытовом сознании, хотя она уже не соответствует реалиям общественной жизни.

Идея использовать денежную единицу в качестве измерителя благосостояния возникла видимо одновременно с появлением денег, но как теоретическая концепция она впервые оформилась в рамках меркантилизма. Классики во главе с Адамом Смитом добавили к философии меркантилистов концепцию трудовой стоимости, которая рассматривает физический труд рабочего в качестве единственного источника богатства. Стоимостной подход к измерению богатства получил свое логическое завершение в работах английского экономиста Артура Пигу. Он определил экономическое благосостояние как часть общего благосостояния, которая может быть измерена посредством денег. При этом Пигу открыто признавал, что "экономическое благосостояние не служит барометром, или показателем, благосостояния в целом".1 Проблему количественной оценки общего благосостояния он вообще обошел, поскольку не относил ее к предмету экономической науки.

Стоимостная интерпретация благосостояния надолго заняла доминирующее положение в экономической науке, и многие исследователи даже стали отождествлять экономическое благосостояние с общим благосостоянием. Вместе с тем, по мере развития производительных сил совокупный объем физического труда неуклонно сокращается, а, значит, сужается объективная основа концепции трудовой стоимости и денежных измерителей богатства. Экономическое благосостояние теряет способность заменять в теории и на практике общее благосостояние, которое обхватывает такие общественно значимые блага как образование, здоровье, культура, семья, безопасность и др. Проблема измерения общего благосостояния оказалась сложной для экономистов, привыкших оперировать стоимостными величинами. Эту сложность они стремятся преодолеть путем абстрагирования от реальных проблем общественной жизни, конструированием гипотетических функций общественной полезности, применением сложных математических методов. Характерно, что одно из наиболее известных положений современной теории благосостояния носит название "теоремы о невозможности". В итоге образовался разрыв между формально-абстрактным содержанием господствующей концепции благосостояния и насущными задачами государства, которое нуждается в теоретически обоснованных и несложных методах измерения общественного прогресса.

Большинство современных экономистов скептически оценивает перспективу создания интегрального показателя общего благосостояния. Вместе с тем, одно направление исследований ведет, на наш взгляд, к решению этой проблемы. Мы имеем ввиду временную концепцию общего благосостояния, которая базируется на постулате об абсолютной ценности человеческой жизни. Из него следует, что благосостояние измеряется не деньгами, а естественными единицами жизни, т.е. единицами времени. Данный подход развивает методологический принцип классической школы, устанавливающий прямую связь между меновой стоимостью продукта и массой овеществленного в нем рабочего времени. Поскольку у классиков рабочее время преобразуется в экономическое благосостояние, логично предположить, что все время человеческой жизни преобразуется в общее благосостояние. Тогда общественное благосостояние равно совокупному времени человеческой жизни всех членов общества.

Сущность временной концепции благосостояния заключается в понятии "время человеческой жизни", которое означает суммарную продолжительность высшей, творческой, собственно человеческой, деятельности индивида. К ней не относится низшая деятельность: сон, физический труд, пустое времяпровождение и др. Время человеческой жизни выступает как креативное время, а благосостояние - как креативное благосостояние (от англ. creative - творческий, созидательный). Философской основой концепции креативного благосостояния служит теория творческой эволюции французского философа Анри Бергсона, который отождествлял человеческое время и высшую деятельность: "Время есть изобретение, или оно ничто".3 Ее экономической основой служит теория экономического развития Йозефа Шумпетера, который рассматривал творчество предпринимателя в качестве важнейшего источника общественного прогресса. 4. В силу сказанного, концепцию креативного благосостояния можно также называть концепцией Бергсона-Шумпетера.

Эффективная государственная политика должна учитывать относительную значимость факторов благосостояния. Несмотря на то, что индексы здоровья и образования представлены симметричным образом в формуле расчета общественного благосостояния, равные бюджетные расходы, направленные в данные отрасли, приведут к различным относительным изменениям соответствующих индексов. Приоритетное направление политики благосостояния связано с той отраслью, в которой рубль бюджетных расходов обеспечит наибольшее относительное увеличение факторного индекса.

Здоровье населения следует признать приоритетной целью российской экономической политики по двум причинам. Во-первых, средняя продолжительность жизни существенно зависит от уровня образования населения. Поэтому индекс здоровья зависит от индекса образования и в силу этого он может служить самостоятельным измерителем общественного благосостояния. Во-вторых, на практике социальные приоритеты обычно определяют на основе межстрановых сравнений статистических данных, характеризующих различные аспекты благосостояния. Россия лидирует среди шести Европейских стран по численности студентов третьей ступени образования, но значительно отстает по показателю ожидаемой продолжительности жизни. Непосредственной причиной негативной ситуации со здоровьем россиян является низкий уровень расходов на здравоохранение. Удельный вес расходов на здравоохранение в ВВП в развитых странах многократно выше, чем в России: в Великобритании - почти в 3 раза, в Германии - в 4 раза, и т.д. В то же время удельный вес расходов на образование не столь существенно превышает российский уровень. Как следовало ожидать, уровень финансирования фактора общественного благосостояния оказывает определяющее влияние на достигнутый уровень соответствующего целевого показателя социального развития. Необходимым условием повышения средней продолжительности жизни россиян является значительное увеличение удельного веса расходов на здравоохранение в ВВП, которое может быть достигнуто только путем резкого увеличения доли бюджетных расходов на здравоохранение. Таким образом, в сложившейся социально-экономической ситуации роль показателя ожидаемой продолжительности жизни в системе целей экономической политики сравнима с ролью показателя ВВП.

Преимущество показателя ожидаемой продолжительности жизни по сравнению с реальным ВВП заключается в том, что процедура его расчета прозрачна и не допускает произвольного толкования. Что касается процедуры расчета реального ВВП, то она неизвестна в деталях даже заинтересованным специалистам в этой области. Остановимся на этом вопросе подробнее. Как известно, реальный ВВП равен отношению номинального ВВП и дефлятора ВВП.7 Числитель данной дроби формируется в результате сбора данных о текущей хозяйственной деятельности, которые имеют высокую степень достоверности. Дефлятор ВВП является сложным теоретическим понятием, он отражает изменение цен всех продуктов и их удельные веса в текущем объеме ВВП. Строгое определение дефлятора не дает инструментального метода расчета его точного значения ввиду огромного разнообразия производимых продуктов, поэтому на практике используют приближенные методы. При этом открывается потенциальная возможность манипулирования значением реального ВВП. Если, например, при расчете дефлятора исключить из рассмотрения группу товаров, которые подорожали больше других, то дефлятор станет меньше своего точного теоретического значения, а реальный ВВП - больше. Достоверность значения дефлятора не вызовет сомнений только тогда, когда будет установлено незыблемое правило, определяющее какие товары и в каких объемах учитываются при его расчете, какие признаются малозначимыми и т.д. Нерешенность методологической проблемы расчета дефлятора сказывается на полноте и качестве официальной статистической информации. Так, в Российском статистическом ежегоднике реальный ВВП вовсе отсутствует среди основных социально-экономических показателей, а вместо дефлятора ВВП приведены отраслевые индексы цен производителей и индекс потребительских цен.

Показатель ожидаемой продолжительности жизни является актуальной, объективной и измеримой характеристикой общественного благосостояния, поэтому его целесообразно включить наравне с реальным ВВП в число важнейших целевых ориентиров государственной экономической политики.

В рамках развития неоклассического направления была разработана экономическая теория благосостояния. Автором этой теории являлся Артур Сесил Пигу (1877–1959), ставший приемником А. Маршалла на кафедре политической экономии в Королевском колледже Кембриджского университета. Теория благосостояния была представлена А. С. Пигу в его монографии "Богатство и благосостояние" (Wealth and Welfare) (1912). В центре его внимания в этой работе оказались расхождения между предельным частным чистым продуктом и предельным общественным чистым продуктом. Пигу выявил неэффективность рыночного механизма, которая обусловливается монополизмом в экономике. Монополии препятствуют свободе конкуренции, что в результате приводит к расхождению между частным интересом отдельных лиц и общественной выгодой и издержками, выпадающими на долю каждого. Например, деятельность бизнеса может обеспечивать ему получение частного чистого продукта и в то же самое время расходиться с интересами других людей и уменьшать общественный чистый продукт. При этом часть издержек не получает учета в частных затратах, что приводит к возникновению так называемых отрицательных внешних эффектов. Эти эффекты могут проявляться, например, в нанесении ущерба окружающей среде, растрате природных ресурсов и трудового потенциала общества.

Помимо этого, развитие крупномасштабного монополистического производства позволяет крупному капиталу контролировать рынок, что приводит к повышению цен и падению инвестиций в производство и снижению "национального дивиденда". Последний понимался Пигу довольно широко и включал в себя "все покупаемое на деньги плюс услуги, обеспеченные домовладением". В современной системе национальных счетов этому понятию в большей части соответствует категория располагаемого дохода. Неравномерное распределение богатства приводит к тому, что экономические блага в обществе приобретаются главным образом богатыми, которые используют их для удовлетворения уже во многом насыщенных и, значит, более слабых по интенсивности потребностей. В результате большой разницы в доходах создается возможность для удовлетворения изощренных потребностей одних, в то время как насущные потребности малоимущего большинства остаются неудовлетворенными.

В результате Пигу пришел к достаточно прогрессивным для того времени выводам о том, что в целом частные экономические решения не обеспечивают оптимума общественного благосостояния, как, например, это считал А. Смит. Пигу признал необходимость корректирующего государственного вмешательства в экономику для увеличения размеров и более равномерного распределения "национального дивиденда", что позволило бы удовлетворить более сильные по своей интенсивности, совсем неудовлетворенные потребности малообеспеченных слоев населения. Однако Пигу не призывал к ниспровержению основ существующего порядка, он считал допустимыми только такие меры государственного вмешательства, которые сохраняют частную собственность и свободу предпринимательства.

Пигу предлагал две основных формы государственного вмешательства в экономику: косвенную и прямую. Под косвенной формой этого вмешательства подразумеваются корректирующие налоги, снижающие отрицательные внешние эффекты и препятствующие растрате общественных ресурсов и обнищанию народных масс. Кстати, сама идея использования налогов исходила от А. Маршалла. Когда же корыстный интерес проявляется в форме не простой конкуренции, а монополии, меры фискального характера, очевидно, перестают быть эффективными, требуется "нейтрализация" монополистической власти прямым государственным вмешательством в отрасли, наиболее подверженные ее воздействию (например, железные дороги). Это вмешательство может осуществляться в форме непосредственного контроля над ценами и тарифами, дополняемого контролем за выпуском продукции. Не исключал Пигу и возможность прямых государственных капиталовложений в интересах более справедливого распределения национальных ресурсов между различными сферами экономической деятельности.

Функции благосостояния можно разбить на две группы: индивидуалистические и патерналистские. Индивидуалистические функции основываются на предположении о зависимости благосостояния общества от благосостояния отдельных индивидов ("каждый индивид - лучший судья своего счастья"). Если, напротив, мы считаем, что индивиды не всегда могут правильно оценить, повышает или снижает их благосостояние определенное действие (событие), и кто-то лучше может судить, чту для них благо, а чту нет, мы должны использовать патерналистскую функцию благосостояния.

Функция благосостояния Бергсона-Самуэльсона. Наиболее общий тип индивидуалистической функции благосостояния представляет собой функция Бергсона-Самуэльсона, которая постулирует зависимость общественного благосостояния от кардиналистской полезности, получаемой каждым членом сообщества. Функция Бергсона-Самуэльсона может быть использована для отражения разных (даже диаметрально противоположных) представлений о справедливости; общий вид этой функции:

W BS = (U 1 , U 2 , ... U n)

где n - число членов сообщества U 1 , U 2 , ... U n - их кардиналистские полезности.

Какой же будет процедура анализа при использовании функции благосостояния? Вопрос о выборе между эффективностью и справедливостью, по сути, сводится к определению оптимального распределения дохода. В данном случае, как и для решения любой оптимизационной задачи, мы должны иметь целевую функцию и ограничение. В качестве целевой функции выступает функция общественного благосостояния, а ограничением для этой задачи будет граница возможной полезности, если мы предполагаем, что общественное благосостояние зависит только от благосостояния (или полезности) отдельных членов общества, т. е. принимаем индивидуалистическую (непатерналистскую) точку зрения.

Понятие функции общественного благосостояния используется в ином контексте в теории общественного выбора. Говоря о конкретной форме функции Бергсона-Самуэльсона, отражающей определенные ценностные суждения, мы оставляем в стороне вопрос о способе агрегирования индивидуальных предпочтений в общественные. Это и не требуется - функция может строиться и на основе системы ценностей отдельного человека, включая при этом в качестве аргументов благосостояние других индивидов.

Вопрос только в том, чья система ценностей будет положена в основу, - как мы увидим ниже, функция Бергсона-Самуэльсона может быть специфицирована для абсолютно противоположных представлений о справедливости.

Основатель теории общественного выбора, К. Эрроу предложил иной подход к проблеме: следует на основе индивидуальных предпочтений построить систему предпочтений общества, причем процедура агрегирования должна быть чувствительна к изменению в предпочтениях отдельных членов общества. Применяемая для анализа процедур общественного выбора функция общественного благосостояния К. Эрроу как раз и представляет собой процедуру агрегирования порядковых предпочтений отдельных индивидов в порядковые предпочтения общества. Иными словами, она должна трансформировать ранг альтернативных состояний, присвоенный им отдельными индивидами, в упорядочение тех же состояний обществом в целом. В этом смысле Эрроу предложил более общий вид функции - агрегируя индивидуальные предпочтения на ее основе, можно было бы получить разные виды функции общественного благосостояния Бергсона-Самуэльсона. Более сложный вопрос: существуют ли процедуры агрегирования индивидуальных предпочтений (функции Эрроу), удовлетворяющие ряду разумных требований? Общий ответ, известный как теорема Эрроу о невозможности, отрицателен.

Подробнее о теореме Эрроу см. лекцию 47 и статью об А. Сене в разделе "Нобелевские лауреаты" в настоящем выпуске.

При заданной границе возможной полезности выбор конкретной точки на ней будет зависеть от формы функции общественного благосостояния. Выбор функции в свою очередь основывается на определенных ценностных суждениях относительно критерия справедливости. Наиболее общее требование, предъявляемое к функции общественного благосостояния, - согласованность этой функции с критерием Парето: если полезность одного из членов общества возрастает, а остальных - не убывает, то значение функции должно возрастать. Иными словами, функция общественного благосостояния должна быть возрастающей по каждому из аргументов:

Функции Бергсона-Самуэльсона, обладающие указанным свойством, называют функциями Парето. Условие согласованности с критерием Парето отражает предположение о доброжелательном отношении к индивидам - рост благосостояния любого из них, при прочих равных условиях (в частности, неизменности положения остальных членов общества), рассматривается как рост общественного благосостояния.

Другое требование, часто предъявляемое к функциям благосостояния, это требование симметрии. Симметрическими называются функции, значения которых не изменяются от перестановки их аргументов:

f (a, b, ..., z) = f (b, a, ..., z) = ... = f (z, ..., b, a).

Если функция благосостояния - симметрическая, то ее значение не изменится, если у одного из членов общества значение полезности увеличится с 10 до 20 ед., а у другого - снизится с 20 до 10 ед. Иными словами, значение симметрической функции благосостояния зависит от набора значений полезности, но не зависит от того, кому из членов общества принадлежит то или иное значение полезности.

Функция благосостояния Парето: графические иллюстрации. Рассмотрим геометрический пример решения проблемы распределения для случая двух индивидов (рис. 3).

Предположим, индикатором благосостояния индивида является получаемая им полезность, которая в свою очередь зависит только от дохода индивида. По оси абсцисс будем откладывать доход, получаемый индивидом А (I A), а по оси ординат - доход индивида А (I B). Линия, проведенная под углом 45°, покажет нам равное распределение доходов между индивидами, поэтому назовем ее лучом равенства. Линия показывает, как один и тот же общественный "пирог" может быть разделен между двумя индивидами (т. е. является границей возможного дохода). Исходное распределение соответствует точке K, равное распределение доходов обозначено точкой L.

Рис. 3. Граница возможного дохода.

Зная связь между доходом и полезностью, можно перейти к знакомой нам по предыдущей лекции кривой (границе) возможных полезностей (рис. 4), каждая точка которой является эффективной по Парето.

Рис. 4. Кривая возможных полезностей.

Предположим теперь, что полезность, получаемая индивидом, зависит не только от его дохода, но и от того, как распределены доходы в сообществе. Индивид B обеспокоен неравенством в обществе, и по этой причине в процессе перераспределения с увеличением его дохода его собственная полезность растет, при снижении полезности индивида A,только до определенного момента (точка M). С дальнейшим ростом неравенства его полезность убывает (рис. 5). Аналогично полезность индивида A убывает при снижении полезности, получаемой индивидом B ниже уровня, соответствующего точке N. Мы, таким образом, предположили существование внешних эффектов в потреблении (о внешних эффектах более подробно см. лекцию 44), причем их величина находится в прямой зависимости от степени неравенства в обществе.

Рис. 5. Кривая возможных полезностей при наличии внешних эффектов в потреблении.

Допустим, что действие рыночного механизма привело к распределению полезностей, соответствующему точке K, так что один из членов общества (B) оказался богачом, а другой (A) - бедняком. Из рис. 5 видно, что переход в любую точку на участке KL будет улучшением по критерию Парето. В случае двух индивидов можно ожидать, что богач добровольно "поделится" с бедным (т. е. будет иметь место добровольный трансферт).

Однако этого может и не произойти при наличии множества индивидов в обществе.

Благотворительное перераспределение дохода подобно общественному благу, и если число участников процесса перераспределения растет, то растут и ожидания граждан, что кто-то другой выполнит их долг. Иными словами, возникнет проблема "зайцев" (см. лекцию 45, раздел 2). Роль государства и состоит в том, что, заменяя добровольные трансферты принудительным перераспределением дохода при помощи налоговой системы, оно решает проблему "зайцев", и эти действия приводят к улучшению по Парето. Множество парето-эффективных точек на рис. 5 принадлежит участку MN, любой переход между точками на этом участке несопоставим по критерию Парето. Но если используется не вектор общественного благосостояния, а функция благосостояния Парето, на участке MN может быть найдена единственная оптимальная точка.

Определив функцию общественного благосостояния, мы можем построить линии, на которых эта функция принимает фиксированные значения - кривые безразличия для общества в целом. Общественная кривая безразличия (CIC - community indiffеrence curve) объединяет точки, в которых благосостояние общества будет одинаковым. CIC для функции благосостояния Парето имеют отрицательный наклон: рост полезности одного из индивидов не приведет к изменению общественного благосостояния лишь при некотором снижении полезности другого индивида. CIC для симметрической функции полезности симметричны относительно линии равных полезностей (биссектрисы центрального угла).

Чем выше лежит CIC, тем более высокий уровень общественного благосостояния она отражает.

Рис. 6. Функция благосостояния Парето.

Рис. 6 иллюстрирует понятие оптимума при использовании функции общественного благосостояния и его отличие от понятия эффективности по Парето. Обратим внимание на вид границы возможных полезностей. Конкретная форма этой границы зависит от функций полезности индивидов. Выше мы предположили, что полезность индивидов зависит только от полученного ими дохода, но взаимосвязь между доходом и полезностью может различаться между индивидами. Один и тот же доход разным индивидам может приносить неодинаковые полезности, соответственно и граница возможных полезностей может быть не симметричной относительно линии равных полезностей. В случае, изображенном на рис. 6, если весь общественный доход достанется индивиду A, то он получит меньшую полезность, чем получил бы B, если бы весь доход достался ему.

Эффективными по Парето являются все точки дуги MN кривой потребительских возможностей; ни одна из них не является парето-предпочтительной по отношению к любой другой - все они парето-несравнимы.

Однако функция общественного благосостояния достигает максимума лишь в одной из них - в точке касания С с кривой возможных полезностей и общественной кривой безразличия CIC 1 .

Конкретное положение точки оптимума зависит от свойств функции благосостояния. Для любой функции Парето точка оптимума будет парето-эффективной, т. е. будет находиться на дуге MN. Ниже мы рассмотрим три конкретные функции общественного благосостояния. Все они симметрические, но построены на основе различных систем ценностей; соответственно этому различными будут и состояния, которые каждая из них рассматривает в качестве оптимальных.

Максимаксная функция благосостояния. Рассмотрим функцию благосостояния, значение которой совпадает с полезностью, которую получает "наиболее удовлетворенный" член общества: Максимаксный критерий представляет один из крайних подходов к определению справедливости: справедливым считается распределение, максимизирующее полезность наиболее обеспеченных членов общества. В примере (рис. 7) в качестве оптимальной будет выбрана точка M, где максимизируется благосостояние более богатого индивида B.

Рис. 7. Оптимум по максимаксному критерию благосостояния.

Утилитаристский подход. Утилитаризм берет начало в работах ряда философов XVIII-XIX вв. Основателем этого направления был английский философ И. Бентам. По его мнению, единственным возможным моральным принципом может быть предоставление наибольшего счастья для наибольшего числа людей. Функция благосостояния Бентама является частным случаем функции Бергсона-Самуэльсона:

W B = U 1 + U 2 + ...+ U n .

CIC для функции Бентама - прямые с угловым коэффициентом -1. Рис. 8 иллюстрирует утилитаристское решение проблемы выбора между эффективностью и справедливостью (проблемы распределения) для случая, когда полезность отдельного индивида зависит от дохода, получаемого другим индивидом.

Рис. 8. Максимизация суммарной полезности при идентичных (а) и различающихся (б) функциях полезности членов общества.

Выше уже отмечалось, что при разных предположениях относительно функций полезности индивидов утилитаристский принцип может привести к неравномерному распределению, а может и потребовать полного равенства в распределении.

Действительно, если функции полезности всех индивидов идентичны, максимум суммарной полезности будет достигнут в точке, лежащей на луче равенства (рис. 8,а); в противном случае он достигается в точке, где один из индивидов (на рис. 8,б - B) получает бульшую полезность.

Классическая утилитаристская функция благосостояния имеет целый ряд более современных вариаций. Одна из модификаций утилитаристского критерия принадлежит лауреатам Нобелевской премии по экономике Дж. Викри и Дж. Харшаньи и связана с учетом неопределенности при анализе проблем распределения. Наше будущее скрыто от нас "вуалью неведения", и если граждане принимают решения о принципах распределения в условиях неопределенности (никто не знает, окажется он нищим или, наоборот, будет сказачно богат), то каждый из них, вероятно, будет максимизировать функцию полезности фон Неймана-Моргенштерна:

где U 1 - полезность, которую можно получить, оказавшись на месте индивида i; π i - вероятность оказаться на месте индивида i.

Предполагается, что вероятности оказаться в том или ином положении одинаковы и известны всем членам общества. Именно на основе индивидуальных функций полезности фон Неймана-Моргенштерна строится и функция общественного благосостояния.

Критерий Роулза. Одна из попыток учесть справедливость в распределении принадлежит современному американскому философу Дж. Роулзу. Его аргументация основывается на принятии двух принципов: все члены общества должны иметь равные права на основные свободы; общество должно принимать решения исходя из интересов наименее обеспеченных своих членов. Одна из причин - "вуаль неведения", рассмотренная нами выше в связи с утилитаризмом.

В ситуации, когда ни один член общества не может быть уверен в своем будущем, имеет смысл заботиться об интересах наименее преуспевающих граждан, поскольку каждый может оказаться на их месте.

Можно привести следующую аналогию: подобно тому как прочность цепи определяется прочностью ее самого слабого звена, так и благосостояние общества определяется благосостоянием наименее обеспеченных его членов.

Роулз писал о максимизации благосостояния наименее обеспеченных как социальной группы, но предложенный им подход может быть представлен функцией общественного благосостояния, зависящей от полезности отдельных индивидов:

W R = min(U 1 , U 2 , ... U n)

Общественные кривые безразличия для функции Роулза будут представлять собой линии, образующие прямой угол. Здесь имеется полная аналогия с кривыми безразличия для взаимодополняемых благ. Оптимум будет достигнут в точке R (рис. 9). Подчеркнем, что критерий Роулза не призывает нас к полному равенству.

Рис. 9. Оптимумы по критерию Роулза и по эгалитарному критерию.

Эгалитарный критерий. Согласно эгалитарному принципу, справедливо только равное распределение полезностей между членами общества: любое распределение с равными полезностями предпочтительно по отношению к любому распределению с неравными полезностями. Понятно, что в этом случае точка оптимума должна лежать на луче равенства (точка E на рис. 9).

Эгалитарная функция общественного благосостояния уже не будет индивидуалистической и не основывается на предположении о доброжелательном отношении к индивидам. В рамках индивидуалистического подхода рост дохода богатого не воспринимается как зло само по себе, просто рост доходов бедного имеет большую общественную ценность. Но сторонники эгалитаризма, к которым относят таких мыслителей древности, как Платон и Аристотель, полагали, что любое избыточное богатство нежелательно с общественной точки зрения и общество в целом должно стремиться к возможно полному равенству.

Эгалитарный критерий, как мы его формулируем, лишь крайнее выражение этой позиции.

Теории процедурной справедливости. Все рассмотренные нами критерии благосостояния учитывали исключительно состояния экономики, возникающие как результат процесса. В отличие от этого теории процедурной справедливости подчеркивают роль самого процесса перераспределения. Эти теории восходят к контрактным теориям государства в работах Гоббса и Локка, согласно которым человек обладает естественным правом на плоды своего труда, а государство заключает своеобразный контракт с гражданином. В современном виде этот подход наиболее ярко представлен Р. Нозиком. По мнению Нозика, в обществе с равными возможностями, т. е. при отсутствии каких-либо ограничений на занятие определенной профессией или получение образования, роль государства должна быть минимальной - поддерживать законность и порядок, обеспечивать безопасность граждан. При таком подходе государство выступает в роли "ночного сторожа", и его функции крайне ограничены. Если государство предпринимает действия, выходящие за пределы перечисленных выше функций, оно неизбежно принуждает граждан платить излишние налоги и, таким образом, нарушает их индивидуальные свободы.

Конечно, подход Нозика представляет одну из крайностей. Ключевую роль в нем играет предположение о справедливости первоначального распределения (исходной точки).

Справедливость первоначального распределения отнюдь не означает равенства. Сам Нозик приводит следующий пример с неравным распределением возможностей. Некий человек имеет талант к игре в баскетбол, обладая при этом требующимися физическими данными. Он становится преуспевающим игроком и получает ренту за свой талант.

Справедливо ли это и должно ли государство вмешаться и через прогрессивный подоходный налог изъять "излишний" доход? Безусловно, существующее положение дел справедливо - зрители добровольно готовы платить больше за посещение игр с участием этого баскетболиста, и, предполагая справедливость первоначального распределения талантов, государство не должно вмешиваться в добровольный обмен.

Теперь представим себе, что речь идет не о справедливости распределения талантов, а о неравном распределении материальных и финансовых благ. Исходное положение наследника Билла Гейтса отличается от положения ребенка в бедной семье. Именно в подобных ситуациях теория процедурной справедливости сталкивается с наиболее серьезным неприятием в обществе. Но, допустив возможность сокращения неравенства в первоначальном распределении благ путем принудительного перераспределения, мы отойдем от принципа процедурной справедливости. Если индивиды могут добровольно платить больше за баскетбольный матч с участием звезд, то почему они не могут использовать свои деньги другим образом и превратить их в сбережения для своих детей и внуков?

Итак, мы обсудили различные представления об общественном благосостоянии и тем самым возможные подходы к выбору между эффективностью и справедливостью. Было показано, что при заданной кривой возможных полезностей нахождение оптимальной точки зависит от конкретной формы функции общественного благосостояния, отражающей определенное ценностное суждение о том, какое распределение дохода может считаться справедливым. Совместим все полученные нами решения на одном графике (рис. 10).

Если мы будем перечислять обсуждаемые критерии с точки зрения их политической окраски, то на правый фланг будет помещена теория процедурной справедливости (Р. Нозик), признающей справедливым любой результат, если был справедливым процесс достижения этого результата. Его можно представить как некую произвольно выбранную точку K на кривой возможных полезностей. Эта точка K будет отражать справедливое распределение по Нозику, любое вмешательство государства будет означать отход от справедливости. Единственно возможный случай для улучшения - согласие богатого гражданина на добровольный трансферт в пользу бедняка (участок KL).

Рис. 10. Сравнение критериев справедливости.

Но выбранная нами точка K неэффективна по Парето. Переход в любую точку участка KL был бы парето-улучшением. И если отказаться от критерия Нозика, то перемещение из точки K в другую точку этого участка может осуществляться на основе вмешательства государства в процесс перераспределения. Это изменение, согласно критерию Парето, будет и справедливым.

Следующим в нашем списке будет оптимум, соответствующий максимаксной функции благосостояния (точка М).

Ближе к левому флангу относится утилитаристский принцип (точка B), постулирующий, что справедливым считается решение, максимизирующее суммарное благосостояние всех членов общества.

Далее идет критерий Роулза (максимизировать следует благосостояние наименее обеспеченных членов общества, точка R), а "крайним слева" окажется платоновский эгалитарный принцип (точка E), когда справедливым признается только равное распределение полезности между всеми членами общества.

Подробнее об идеях см. раздел 3 настоящей лекции.

Nozick R. Anarchy, state and utopia. Oxford, 1974.

Благосостояние представляет собой обеспеченность индивида, социальной группы, населения необходимыми для жизни материальными, духовными и социальными благами . Экономическая теория благосостояния (welfare economics) представляет собой направление современной экономической теории, которое исследует содержание индивидуального и общественного благосостояния, и факторы на них влияющие.

Основная проблема, решаемая экономической теорией благосостояния, заключается в поиске ответа на вопрос - означает ли оптимизация поведения отдельных индивидов максимизацию общественного благосостояния в целом.

Парето-эффективность представляет собой такое состояние, при котором все имеющиеся ранее возможности Парето-улучшений уже реализованы, а новые Парето-улучшения невозможны.

Условия Парето-эффективности:

1) эффективность обмена;

2) эффективность производства;

3) эффективность распределения ресурсов.

В основе теории общественного благосостояния А.Пигу лежат предпосылки неоклассической теории: теория убывающей предельной полезности, ординалистского подхода к оценке благ и принципа утилитаризма. В его интерпретации, понятия индивидуального и общественного благосостояния имеют различное содержание. И если для индивида основная цель - максимизация полезности, то для общества в целом - национальный доход. Индивидуальное благосостояние он также рассматривает шире, включая в него помимо максимума полезности от потребления, такие составляющие, как: характер работы, окружающая среда, взаимоотношения с другими людьми (социальный капитал), положение в обществе, жилищные условия, общественный порядок и безопасность. В каждом из подобных аспектов человек может чувствовать себя удовлетворенным в большей или меньшей степени. Поэтому возможна ситуация роста уровня общего благосостояния при неизменном уровне экономического благосостояния.

Исходя из сущности Парето-эффективности, ее условий и общего конкурентного равновесия, получается, что рыночная конкуренция обеспечивает нахождение оптимума потребителя, оптимума производителя и размещение ресурсов наилучшим образом.

Первая теорема экономики благосостояния: общее конкурентное равновесие является Парето-эффективным . Это фундаментальный принцип экономики, который позволяет обосновать чистую рыночную конкуренцию как наиболее эффективный институт распределения ресурсов. То есть равновесный рынок без вмешательства государства наиболее эффективным образом способен распределить ресурсы между потребителями и производителями.

Вторая теорема экономики благосостояния является обратной теоремой и заключается в том, что Парето-оптимальное распределение в экономике является равновесным .

Основные теоретические подходы к проблемам благосостояния общества представлены утилитаризмом, либертаризмом и эгалитаризмом.

Общая схема агрегирования может быть представлена как функция общественного благосостояния:

W = W(U1, …..UA)

Утилитаристская (бентамианская) теория общественного благосостояния исходит из того, что при агрегировании индивидуальных предпочтений предполагается, что благосостояние каждого члена общества имеет одинаковую полезность.

Эгалитарная (роулсианская) теория общественного благосостояния предполагает максимизацию полезности наименее благополучного члена общества.

Либертаристская теория отстаивают идеи свободного рынка и индивидуализма, поэтому считает функцию общественного благосостояния фикцией.

Парето-улучшение (критерий Парето) предполагает переход от одного возможного распределения ресурсов к другому распределению ресурсов, если при этом выполняются два условия:

1) хотя бы для одного участника рынка положение улучшилось;

2) при этом для всех остальных – положение не ухудшилось.

Критерий Калдора-Хикса предполагает, что повышение экономической эффективности возможно только, когда индивиды, получившие выигрыш, способны компенсировать проигрыш остальных, при этом остаться в выигрыше.